Давно не секрет, что объекты, обладающие признаками фракталов,воспринимаются человеческим глазом как высшее проявление гармонии и красоты. Кроны деревьев и горные хребты, уникальные узоры снежинок и «золотые» спирали морских раковин и волн, кристаллы и кораллы — мы готовы бесконечно созерцать их и в живой природе, и на полотнах художников. Как выяснилось, это занятие еще и целительно: согласно многолетним исследованиям американских ученых, оно понижает уровень стресса на целых 60 процентов.
Картины, которые снимут стресс: фракталы в живописи
Упрощенное научное определение фрактала (от латинского fractus — «дробленый,сломанный, разбитый») — множество, обладающее свойством самоподобия. Этим понятием также обозначают самоподобную геометрическую фигуру, каждый фрагмент которой повторяется при уменьшении его масштаба. Фрактальными характеристиками обладают многие системы человеческого организма: строение кровеносной системы,бронхиального дерева, нейронных сетей и так далее.
Ричард Тейлор из Орегонского университета занимается изучением фрактальных структур в целом и конкретно в живописи начиная с 1999 года. В частности, на примере полотен его соотечественника Джексона Поллока. При помощи компьютерного анализа узоров, из которых сотканы картины, ученый установил, что они обладают качествами,присущими природным фрактальным явлениям — таким, как береговые линии,например. Именно этому фактору исследователь склонен приписывать непостижимую для многих популярность работ американского абстракциониста.
Со свойственной ученым дотошностью Ричард Тейлор принялся вычислять фрактальную размерность картин Поллока. Так он установил, что эта величина менялась от значения, близкого к единице, в 1943 году до коэффициента 1,72 в 1954-м. Физик предлагает использовать этот показатель для датировки и подтверждения подлинности работ, ведь, согласно его данным, а также исследованиям других ученых, фрактальный анализ может помочь определить подделку с гарантией до 93 процентов.
Для более точного изучения влияния фрактального искусства на человека Тэйлор использовал метод электроэнцефалографии (ЭЭГ), позволяющий фиксировать малейшие изменения функции коры головного мозга и глубинных мозговых систем. Он показал, что созерцание фрактальных паттернов сопровождается значительным снижением уровня стресса и даже ускоряет восстановление организма после хирургического вмешательства.
Фракталы давно и прочно обосновались в изобразительном искусстве, начиная с канувших в лету цивилизаций ацтеков, инков и майя, древнеегипетской и древнеримской. Во-первых, их достаточно сложно избежать при изображении живой природы, где фракталоподобные формы встречаются сплошь и рядом.
Одни из наиболее ранних и ярко выраженных образцов фрактальной живописи — пейзажные традиции древнего и средневекового Китая.
В 20 веке фрактальные структуры получили наибольшее распространение в направлениях оп-арт (оптическое искусство) и имп-арт (от слова impossible — невозможный). Первое из них выросло в 1950-е годы из абстракционизма, точнее говоря, отпочковалось от геометрической абстракции. Одним из первопроходцев оп-арта был Виктор Вазарели — французский художник с венгерскими корнями.
А вот на поприще имп-арта, которое выделяют как самостоятельное течение внутри оптического искусства, прославился нидерландский художник Мауриц Корнелис Эшер. Он применял в создании работ приемы, основанные на математических принципах.
Все меньше и меньше
Мауриц Корнелис Эшер
1956
Бабочки
Мауриц Корнелис Эшер
Эшер набил руку в изображении «невозможных фигур»: создании оптических иллюзий,вводящих зрителей в заблуждение и заставляющих напрягаться вестибулярный аппарат.
Водовороты
Мауриц Корнелис Эшер
Сфера спиралей
Мауриц Корнелис Эшер
Чувство 2
Мауриц Корнелис Эшер
Фрактальная сложность и мозг художника
Итак, рассматривание фракталов оставляет заметный след в мозговой деятельности человека, который даже фиксирует специальная аппаратура. Но существует и обратная взаимосвязь: психическое и ментальное здоровье художника может повлиять на количество и качество фрактальных композиций в его работах.
Один из хрестоматийных примеров — биография англичанина Луиса Уэйна, который после смерти жены от рака всего через три года после свадьбы увлекся рисованием антропоморфных котов, и сделал на этом неплохую карьеру. Он продолжал изображать кошачьих, даже когда попал в психиатрическую лечебницу с прогрессирующей шизофренией.
Здесь с его картинами начало происходить что-то невероятное: они расцвели кислотными психоделическими красками, а коты постепенно эволюционировали в дивные фрактальные структуры. И если бы открытие психотропных свойств ЛСД не было случайно обнаружено химиком Альбертом Хофманом спустя 4 года после смерти Луиса Уэйна, можно было бы предположить, что трансформация стиля художника — результат экспериментального лечения шизофрении,в котором действительно применялось это вещество, но только парой десятилетий позже.
Что касается заболеваний, приводящих к угасанию когнитивных функций и слабоумию,то здесь наблюдается обратная связь. Так было в случае с Виллемом де Кунингом, у которого в 1982 году диагностировали болезнь Альцгеймера. Как отмечает в своей научной публикации Ричард Тейлор, о котором шла речь выше, фрактальная сложность его абстрактных картин стремительно уменьшалась пропорционально тому, как прогрессировала деменция художника. Анализ работ семи художников с различными неврологическими проблемами показал потенциал исследования предметов искусства в качестве нового инструмента для изучения таких заболеваний.
Раскопки
Виллем де Кунинг
1950, 205.7×254.6 см
Нидерланды
Виллем де Кунинг
1944, 31.9×27.4 см
Так выглядели сложные фрактальные нагромождения на ранних картинах Виллема де Кунинга 1940-х годов.
А так — поздние работы, написанные в период болезни. По замечанию Тейлора, в них присутствует умиротворение, которого не хватало на полотнах художника в пору его творческого расцвета.
Сегодня создание фрактальных паттернов не составляет особого труда. Существует множество компьютерных программ, позволяющих синтезировать их в несметном количестве при соответствующей художественной ценности. Но все еще есть авторы,трудящиеся на этом поприще по старинке, используя не цифровые, а вполне осязаемые средства. Один из достойных внимания — доктор нейробиологии Пенсильванского университета Грег Данн.
Грег Данн. Гиппокамп II, 2010
Во-первых, для вдохновения он использует образцы из сферы своего непосредственного предмета изучения — различные клетки, отделы и процессы головного мозга, терминологические обозначения которых совпадают с названиями картин.
Грег Данн. Колонки кортекса, 2014
Во-вторых, ученый применяет нетривиальные материалы и технику: алюминиевые пластины, металлический порошок, золото, эмаль, слюду, чернила и так далее. На своей странице он признается: «Я восхищаюсь японскими, китайскими и корейскими мастерами живописи, их самодостаточностью и простотой. Я пытаюсь следовать их примеру».
Грег Данн. Синаптогенез, 2001
Если пока не получается заказать одну из работ американского нейробиолога, чтобы постоянно иметь перед глазами картину-антистресс, просто добавьте в закладки эту статью и возвращайтесь к ней всякий раз, когда уровень кортизола («гормона стресса») в крови начинает зашкаливать и доставлять дискомфорт.
Дорога с кипарисами
Винсент Ван Гог
Май 1890, 92×73 см
Звездная ночь
Винсент Ван Гог
Июнь 1889, 73.1×92.1 см
Ферма в Дювендрехте вечером
Пит Мондриан
1916, 80×106 см
Церковь Святого Якова, Винтерсвейк
Пит Мондриан
1898, 50×75 см
Микалоюс Константинас Чюрлёнис
Гора
Микалоюс Константинас Чюрлёнис
1906
Весна
Микалоюс Константинас Чюрлёнис
1907
Пауль Клее
Шоссе и переулки
Пауль Клее
1929, 84×67 см
Замковый сад
Пауль Клее
1931, 67×54 см
Сальвадор Дали
Галатея со сферами
Сальвадор Дали
1952, 65×54 см
Джоржия О'Киф
Осенние листья
Джорджия О'Киф
1924, 51.4×41.2 см
Лейк-Джордж, накидка с красным
Джорджия О'Киф
1919, 69.6×59 см
Василий Кандинский
Несколько кругов
Василий Кандинский
1926, 140×140 см
Круги в круге
Василий Кандинский
1923
Аристарх Васильевич Лентулов
Храм Василия Блаженного
Аристарх Васильевич Лентулов
1913, 163×170 см
Астры
Аристарх Васильевич Лентулов
1913, 96.5×101.5 см
Николай Константинович Рерих
Сжигание тьмы
Николай Константинович Рерих
1924, 88.5×117 см
Христос в пустыне
Николай Константинович Рерих
1933, 60.9×50.9 см
Павел Николаевич Филонов
Первая симфония Шостаковича
Павел Николаевич Филонов
1935, 99.8×68 см
Формула петроградского пролетариата
Павел Николаевич Филонов
1921, 154×117 см
Формула Вселеной
Павел Николаевич Филонов
1922, 35.6×22.2 см
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Подписаться
Свежие комментарии